Не удержался и взял себе тоже самое, плюс десерт. Очень уж в аппетитную сторону меню ужина от обеденного варианта отличалось. Кроме того, написал Хане-сан с просьбой накормить Тику-тян, так как Мияби задержали на работе. Сестренка и так уже к ним, как к себе домой ходит, но лучше выдержать формальности и не принимать доброту как должное.
Я уже начал опасаться, что индус не придет. Но нет, с опозданием всего в три минуты он опустился на столик напротив Ануши. Одетый в приличный белый костюм и свой кажущийся особенно нелепым тюрбан. На правой руке всё те же четки, на левой — несколько крупных перстней и массивные часы. Делает вид, что золотые, но я сразу понял, что дешевка с одной из бесчисленных китайских фабрик, производящих подделки под настоящие брэнды. Взгляд от девушки достался Шамшеру совсем не ласковый, но хотя бы не убежала. Мои десять процентов ближе, чем когда либо!
Мне Ратхор едва заметно кивнул. А вот мазнуть взглядом по Ёрико и не задержать хотя бы на несколько секунд — подвиг, недоступный большинству мужчин. Вот и бывший переводчик на нее, как на вожделенные рыбные объедки какое-то время пялился. Ануша очень симпатичная, если не портит себя дурацким макияжем. Но куда ей до лисы-соблазнительницы?
А затем индусы заговорили и, несмотря на то, что наш с Акирахиме-сан столик соседний, я ничего не понял. Услышал всё, слух-то отличный, но те несколько слов на хинди, что я выучил с подачи лучшей подруги, совсем не облегчали понимания. Да что там, мне даже эмоции читать стало сложнее, из-за непривычной, не японской мимики.
— Вы что-то понимаете? — очень тихо спросил у сотрапезницы. Так, чтобы не мешать эмоциональной беседе смуглокожей пары. Несмотря на то, что жених своими человеческими качествами мне совсем не понравился, внешне они друг другу очень подходят.
— Я немного говорю на китайском, но не на хинди. Или это какой-то другой язык? В индийской конституции их прописано больше двадцати, и все официальные, — девушка заглянула в свой смартфон, компактный и довольно-таки потертый, более соответствующий заявленному образу. — Двадцать два.
Молча пожал плечами и отдал должное татаки из лосося. А вполне неплохо. Как будто в дневную и вечернюю смену тут совсем разные повара работают.
— Значит, ваша цель проучить этого жалкого таракана? — Ёрико наклонилась ко мне через стол, чтобы ее шепот было лучше слышно, а медальон видно… да, да, именно его, а не соблазнительное декольте. Я туда и не смотрел. Да что я там не видел-то? Могу хоть сейчас по памяти ее родинку, что под грудью, нарисовать. Если это и правда моя… то есть Хидео-сана Акира.
— Да, именно. Он не пара Ануше, — мне пришлось тоже податься вперед. Со стороны, наверное, кажется, что мы сейчас начнем социальные нормы нарушать, то есть целоваться прямо за столом.
— И для этого должна упасть картина? — уточнила девушка.
И стоило мне осторожно кивнуть, как гравюра «Джирайя, созерцающий гору Мьёбоку», для которой позировали Такэда Сингэн-сама и гора Фудзи, упала со стены, грохнувшись на пол. Рама ее треснула и раскололась, одна из острых щепок разлетевшихся во все стороны воткнулась незадачливому жениху прямо в лоб. Туда, где индийские женщины рисуют себе третий глаз.
Ануша испуганно вскрикнула. Ёрико-тян ее поддержала и завизжала, изображая панику. Я, будучи мужественным победителем криптидов, коему не пристало бояться крови, бросился оказывать первую помощь. Конечно, ни о какой серьезной травме речь не идет, чуть-чуть кожу повредило, не более.
— Врача! Срочно врача! — на всякий случай потребовал я погромче, оказавшись вплотную с Шамшером.
— Хамар! — на этом слове Ратхора Ануша брезгливо скривилась. Видимо, совсем грязное ругательство. По контексту и интонации подходит. — Да не нужен никакой врач!
Военный сам выдернул щепку, оставив на лбу маленькое кровяное пятно. Я протянул ему носовой платок, чтобы промокнул ранку, а заодно воспользовался моментом и надрезал лезвием нитку, удерживающую вместе четки. Мужчина дернул рукой, чтобы не то взять платок, не то отмахнуться от меня. Красные и черные бусины посыпались во все стороны. Одна упала в мою собственную тарелку.
Выражение суеверного ужаса отпечаталось на лице «страшного человека», он вскочил со стула и сделал несколько шагов в сторону, не иначе как подальше от «проклятой женщины», приносящей несчастья. Очень опрометчиво. Удача «меча семьи Ратхор» была сегодня такова, что он неминуемо наступил на свои же четки, и, не удержав равновесия, упал, схватившись за колено.
И не сказать, чтобы Ануша выглядела хоть на йоту менее испуганной. Да что там, даже меня, уже внутренне смирившегося с существованием мистики, холодом пробрало. Вот оно, старое доброе проклятие. Ох, не из-за золота меня в горном лагере череда неудач настигла.
— Врача! — повторил я более ранний призыв, пока «поверженный враг» ругался на своем родном языке.
— Это не перелом. Похоже на растяжение, — бросив короткий взгляд на пациента, заключила Ёрико. Сейчас она говорила тем же деловым тоном, что и Акеми, когда та зашивала мне ногу. Совсем граница между ними стерлась.
Махараджако выдала длинную фразу на хинди, в ней я расслышал отчетливое «хотел». Похоже, предложила пострадавшего в номер отвезти.
— Нет! — на японском ответил ей жених, похоже, что уже точно не состоявшийся. Взгляд его задержался на мне. — Ты, Ниида, помоги мне дойти до такси.
— Макото, осторожнее, тут еще бусины, — предупредила Гупта-тян. Вероятный поклонник Кали от ее слов побледнел настолько, что смуглым казаться перестал. Я девушке подмигнул.
Глава 8
— Макото, это что было? — требовательно спросила Махараджако, когда я посадил Шамшера-сана в такси. Уместно было бы еще и помочь ему выбраться из машины в точке назначения, наверное, но он мальчик взрослый, изгнанный из армии за жестокость, потерпит.
Обманывать свою подругу я не хочу. Потому, видимо, и запнулся с ответом. Выручила Ёрико.
— Ратхор-сан испугался картины, когда та упала со стены. Это у вас на родине ведь плохая примета? От испуга он слишком сильно сжал в кулаке четки и те лопнули. На бусинах поскользнулся и упал. Несчастный случай.
— Но… но я же ничего не сделала, — сформулировала претензию Гупта. — Не стукнула по раме.
— И очень хорошо. Значит ты ни в чем не виновата, — продолжил уже я. — Давайте вернемся в ресторан, мне хочется доесть ужин.
Два удивленных взгляда стали мне ответом.
— Там же кровь и всюду рассыпаны бусины из четок Кали, — первой пояснила суть претензий Ануша.
— Всего несколько капель, и в мою тарелку ни одна бусина не попала. И карри из говядины мне еще не принесли.
Что мы, японцы, делаем, если не понимаем, что происходит и кто виноват? Извиняемся. И еще кланяемся. Когда втроем вернулись к столику, где ужинали мы с Ёрико, нас уже ждала целая делегация из менеджера зала, двух официантов и шеф-повара. Все трое дружно просили извинить их за испорченный вечер, признавали свою вину в падении картины и желали здоровья нашему пострадавшему другу. Медицинские расходы, правда, оплатить не предлагали. Зато выделили новое место, где поместились все трое и принесли повторно ранее заказанный нами набор блюд. Я с большим удовольствием съел бесплатные кусочки лосося.
А вот говядина мне не очень тут понравилась, жестковата. Поставлю заведению три звезды из пяти, как вполне нормальному, но главным образом потому, что именно тут легендарный саннин Джирайя победил злого индийского раджу. Ануша рассказывала мне немного про штампы болливудского кино. Раджа, желающий заполучить себе в жены красавицу — традиционный кинематографический злодей.
— Вообще-то, Шамшер оказался не так и плох, — вдруг поделилась моя индийская подруга. Без шуток так думает. — Ну то есть он… как по-японски будет male chauvinist?
— Мужской шампунь? — обе девушки рассмеялись на моей ошибке. Между прочим, я без обмана не понял, что именно хотела сказать Гупта-тян. Но первое, что пришло в голову из созвучного, ляпнул все же, чтобы ее приободрить.